Правовой режим Каспийского моря
Материал из Documentation.
Основная причина возникновения проблемы правового режима Каспийского моря связана с теми природными ресурсами, прежде всего нефти и газа, которыми, как установлено проведенными научно-изыскательскими работами, богато данное море. Это, в свою очередь, обусловило затягивание вопроса об определении правового режима моря, поскольку прикаспийские государства по-разному подходят к его решению.
Решение вопроса о правовом режиме Каспийского моря в значительной степени зависит от того, каким был правовой режим этого пространства до распада СССР. Не известно, объявлял ли когда-либо Иран, который, как считается, осуществлял господство на всем протяжении каспийского побережья до ХVIII столетия, какие-либо правовые притязания на водные пространства Каспийского моря или на его часть. Каких-либо исторических сведений на этот счёт нет. История международных отношений показывает, что государства заявляли свои притязания на те или иные обширные либо прилегающие к их побережью водные (морские) пространства, когда этому способствовали технические и иные возможности, прежде всего в области рыболовства и судоходства, а также военные, экономические и другие обстоятельства. Между тем, длительное время, пока не появились морские суда и соответствующие средства навигации, судоходство и рыболовство осуществлялось лишь в прибрежных водах. В основном вплоть до эпохи Великих географических открытий судам приходилось во время плавания держаться берегов. В связи с этим берега рассматривались как принадлежность моря, «прежде всего в той мере, в какой они были необходимы мореплавателям». И притязания государств, которые они заявляли, в частности, в средние века на прилегающие к их побережью морские пространства, обосновывались тем, что морские берега, как принадлежность моря, составляли собственность соответствующего государства. Необходимо иметь в виду, что во многих районах Мирового океана и судоходство, и рыболовство осуществлялись в прибрежных водах, поскольку существовавшие на протяжении долгого времени достижения судостроения, искусство судовождения и средства навигации не обеспечивали судам и их экипажам безопасность при выходе далеко в море. История показывает, что великие географические открытия явились результатом, прежде всего, указанных достижений. В свою очередь, это привело и ко многим территориальным притязаниям, в том числе и на обширные морские пространства.
Выход России в ХVIII столетии на каспийское побережье не вызвал необходимости определения правового режима Каспийского моря. Вплоть до начала ХIХ века ни Иран, ни Россия не проявляли своей заинтересованности в установлении какого-либо правового режима в отношении Каспийского моря. Очевидно, в этот период еще не созрели экономические, политические, военные и иные причины, которые могли бы вызвать озабоченность прикаспийских государств относительно правового режима моря. В связи с этим, существовавшие отношения указанных государств, касающиеся пользования пространствами Каспийского моря в основном в целях торгового судоходства и рыболовства (а эта деятельность осуществлялась, как представляется, лишь в прилегающих к побережью водах), не вызывали объективной необходимости четкого определения какого-либо правового режима этого моря. И только в 1813 г. подписанным после окончания русско-персидской войны (1804—1813 гг.) в г. Гюлистан мирным договором впервые закреплялись положения, касающиеся регулирования такого вида деятельности, как судоходство в Каспийском море (ст. 5). В 1828 г. Гюлистанский договор был заменен заключенным в с. Туркманчай (недалеко от г. Тебриза) Трактатом о мире, которым завершилась 2-я русско-персидская война (1826—1828 гг.). В соответствии со ст. VIII трактата (аналогичной ст. 5 Гюлистанского договора) «российские купеческие суда, по прежнему обычаю, имеют право плавать свободно по Каспийскому морю и вдоль берегов оного, как равно и приставать к ним: в случае кораблекрушения, имеет быть подаваема им в Персии всякая помощь. Таким же образом предоставляется и персидским купеческим судам право плавать на прежнем положении по Каспийскому морю и приставать к берегам российским, где взаимно, в случае кораблекрушения, имеет быть оказываемо им всякое пособие. Относительно же военных судов, как издревле одни военные суда под российским военным флагом могли иметь плавание на Каспийском море; то по сей причине предоставляется и подтверждается им и ныне прежнее сие исключительное право, с тем, что кроме России, никакая другая держава не может иметь на Каспийском море судов военных». При анализе этой статьи следует обратить внимание на то, что в отношении российского и иранского торгового судоходства существовала «свобода», в основе которой лежали «прежние обычаи». Иными словами, уже с давних времен российские и иранские торговые суда имели право «свободно» плавать как вдоль побережья и в Каспийском море, так и пользоваться портами. В свою очередь, в договоре подчеркивается, что с давних времен («издревле») в Каспийском море осуществляли плавание военные суда лишь под российском флагом. Необходимо заметить, что еще в 1812 г. в ходе переговоров о заключении Гюлистанского мирного договора российский уполномоченный заявил, что в будущем договоре «должны быть подтверждены прежние права, России принадлежащие в рассуждении мореходства по Каспийскому морю». Включение в указанные договоры положения об исключительном праве России на военное мореплавание обусловливалось тем, что, как известно, политика Великобритании и Франции была направлена на усиление их позиций на Ближнем и Среднем Востоке. В частности, в 1812 г. Великобритания подписала с Ираном договор, в котором предусматривалось создание на Каспийском море иранского военно-морского флота под командованием англичан.
Международно-правовая доктрина ХIХ — начала ХХ веков уделяла весьма незначительное внимание вопросам правового режима Каспийского моря. Чаще всего Каспийское море причислялось к закрытым или внутренним морям или озёрам. В то время таким морем считалось водное пространство, которое было полностью окружено территорией одного государства или нескольких государств и не имело выхода к океану (к другим морям). Если море находилось в пределах территории одного государства, то, соответственно, и режим его определялся этим государством. В отношении моря, окруженного территорией нескольких государств, ни одно из таких государств не могло в одностороннем порядке определять правовой режим. Так, Т.Ортолан, известный французский специалист в области международного морского права ХIХ в., писал, что в отношении закрытого моря, то есть окруженного со всех сторон территорией нескольких государств, «ни одно из них не может требовать права собственности или господства». При этом он не указал, какие конкретно моря относятся к закрытым. Однако русский переводчик этой работы А. В. Лохвицкий к данному утверждению Т.Ортолана сделал примечание, что Каспийское море «в сущности есть русское море, хотя берега его принадлежат России и Персии, потому что по Арапчайскому (Туркманчайскому) миру 1828 г. Персия не может содержать на нем военных кораблей». Некоторые авторы в ХIХ — начале ХХ в. приводили примеры закрытых морей. Как правило, в качестве закрытых называли Мертвое, Аральское и Каспийское моря. Ф.Лист (Германия) подразделял внутренние моря на внутренние моря в широком и узком смысле. В широком смысле внутренние моря — это те морские пространства, которые окружены сухопутной территорией одного или нескольких государств, и они могут быть либо водами, в отношении которого государство может осуществлять полное свое господство (например, Азовское море), либо будет установлен режим открытого моря (например, Черное море). К внутренним морям были отнесены те моря или озера, которые полностью окружены сухопутной территорией одного или нескольких государств и не имеют судоходного соединения с открытым морем. На основании договора в отношении моря (озера), окруженного территорией нескольких государств, может быть установлен особый режим. В качестве примера Ф.Лист назвал Каспийское море, в отношении которого Россия на основании Гюлистанского и Туркманчайского договоров «обеспечила за собой исключительное господство над Каспийским морем». Наш выдающийся юрист-международник Ф. Ф. Мартенс называл Каспийское море закрытым. Хотя оно окружено территорией и России, и Персии, «но должно считаться русским, так как в Туркманчайском договоре с Россией (1828 г.) персидский шах, из особенного уважения к русскому императору, согласился (ст. 8) предоставить ему на вечные времена исключительное право содержать на Каспийском море военные суда, и „никакая другая держава не может иметь на нем судов военных“». В связи с этим, как подчеркивал Ф. Ф. Мартенс, «Каспийское море подчиняется исключительно русским законам и властям». Таким образом, в международно-правовой доктрине более распространенным было мнение, что Россия на основании заключенных с Ираном в 1813 и 1828 гг. договоров приобрела исключительное право в отношении Каспийского моря. Но, как следует из анализа ст. 5 Гюлистанского договора и ст. 8 Туркманчайского договора, Россия приобрела исключительное право лишь на использование военного флота в этом море, а Иран отказывался от такого права. В то же время в отношении остальных аспектов правового режима Каспийского моря не делалось никаких исключений в пользу какой-либо из договаривающихся сторон. В связи с этим нельзя согласиться с господствующим и в отечественной, и в западной международно-правовой доктрине мнением, что только Россия вплоть до первой четверти ХХ столетия определяла в одностороннем порядке правовой режим Каспийского моря. Интересно отметить, что такие мнения высказываются до сих пор. После 1828 г. Россия и Иран больше не заключали каких-либо договоров, в которых бы подробно регламентировалась деятельность по использованию пространств Каспийского моря в различных целях. Очевидно, это объяснялось тем, что у этих прикаспийских государств не возникало особой необходимости заключить договор, которым бы подробно определялся правовой режим возможных видов деятельности. Происшедшая в России Октябрьская революция привела к определенным изменениям в российско-иранских отношениях, в том числе и относительно правового режима Каспийского моря. 26 февраля 1921 г. был заключен Договор между РСФСР и Ираном. В статье 1 этого договора провозглашалось, что Российское государство «объявляет все трактаты, конвенции и соглашения, заключенные бывшим царским правительством с Персией и приводившие к умалению прав персидского народа, отмененными и потерявшими всяческую силу». Россия объявляла отмененными и договоры, которые были заключены царским правительством с третьими государствами «во вред Персии и относительно ее» (ст. 2). В статье 11 договора указывалось, что «в силу провозглашенных в статье 1 настоящего договора принципов, утратил также силу и мирный трактат, заключенный между Персией и Россией в Туркманчае 10-го февраля 1828 года, ст. VIII коего лишала Персию прав иметь флот на Каспийском море, Обе Высокие Договаривающиеся Стороны согласились, что с момента подписания настоящего договора они будут в равной степени пользоваться правом свободного плавания по Каспийскому морю под своим флагом». Договор предусматривал обязательства России и Ирана не допускать, в частности, образования или пребывания на своей территории организаций или групп либо отдельных лиц, деятельность которых была бы направлена на борьбу с Россией или Персией. Если Иран был не способен после предупреждения России предотвратить попытку третьих государств, например, использовать иранскую территорию как «базу для военных выступлений против России, если при этом будет угрожать опасность» ее границам, то Россия получала право вводить свои войска на иранскую территорию, чтобы в целях самообороны принять военные меры (ст. ст. 5 и 6). Россия в силу указанных положений приобретала право требовать от иранской стороны удаления из состава экипажа иранских судов граждан третьих государств, которые используют свое пребывание в составе иранского флота «в недружелюбных по отношению к России целях» (ст. 7). Таким образом, Россия и Иран провозглашали свободу судоходства. Однако свобода судоходства предоставлялась только для российских и иранских судов. Учитывая, что в ст. 11 специально упоминалась ст. 8 Туркманчайского договора, которая провозглашалась отмененной, эта свобода предоставлялась и военным кораблям договаривающихся сторон. Иными словами, Иран приобретал право иметь свой военно-морской флот на Каспийском море. Более того, в состав экипажа и торговых, и военных кораблей могли входить граждане третьих государств. В договоре упоминается и такой вид деятельность, как рыболовство. В статье 14 предусматривалось согласие Ирана заключить с Россией соглашение об эксплуатации рыбных промыслов, расположенных на южном побережье Каспийского моря. Этот договор, как и прежние российско-иранские договоры, не упоминал иные виды деятельности на Каспийском море. 1 октября 1927 г. между СССР и Ираном был заключен Договор о гарантии и нейтралитете, подтвердивший действие положений договора 1921 г. В связи с заключением договора 1927 г. произошел обмен рядом нот, которые касались, в частности, различных вопросов экономических отношений. Путем обмена нотами относительно порта Пехлеви стороны признали, что, «принимая во внимание обоюдный интерес», Каспийское море является «исключительно советско-персидским». Развитие разнообразных отношений между СССР и Ираном, в том числе в области судоходства и рыболовства, потребовало заключения договора, который бы более подробно регулировал советско-иранские отношения, касающиеся, в частности, пользования Каспийским морем. 27 октября 1931 г. СССР и Иран заключили Конвенцию о поселении, о торговле и о мореплавании. Как полагает Ю. Г. Барсегов, данная конвенция воплотила упомянутую выше идею о том, что Каспийское море является совместным советско-иранским. Конвенция наряду с нормами, касающимися правовых вопросов пребывания граждан на территории договаривающихся государств, а также вопросов торговых отношений, содержала положения относительно судоходства и рыболовства в Каспийском море. Так, ст. XVI предусматривала, что «в соответствии с принципами, провозглашенными Договором от 26 февраля 1921 г. … на всем протяжении Каспийского моря могут находиться только суда, принадлежащие» договаривающимся государствам либо их гражданам и торговым или транспортным организациям. Стороны согласились также, что членами экипажей судов, осуществляющих плавание на Каспийском море, будут только их граждане. Из анализа статьи XVII конвенции можно сделать вывод, что стороны признавали особый статус Каспийского моря, поскольку торговым судам, плавающим под их флагом, в прикаспийских портах предоставлялся национальный режим «при входе, во время пребывания и при выходе». Этот режим предоставлялся также и в отношении уплаты портовых сборов. В то же время в других морях этим судам во время пребывания в территориальных водах и портах договаривающихся сторон предоставлялся режим наибольшего благоприятствования. Особый статус Каспийского моря подтверждается и п. 3 этой статьи, в соответствии с которым договаривающиеся государства предоставили друг другу право каботажных перевозок пассажиров и грузов в этом море. Между тем, из международной морской практики известно, что государства, за редким исключением, не предоставляют иностранным судам право на осуществление каботажных перевозок. В соответствии с пунктом 4 статьи XVII «каждая из договаривающихся сторон намеревается сохранить за своим собственным флагом ловлю рыбы в водах, омывающих ее берега, до пределов 10 морских миль». Представляется, что установление десятимильной зоны, которую впоследствии в международно-правовой доктрине стали называть рыболовной зоной, не оказало влияния на особый правовой статус Каспийского моря как водоема, обладающего специфическими физико-географическими характеристиками. Суть этого статуса заключалась в том, что Каспийское море являлось совместным советско-иранским морем. Заключенный 27 августа 1935 г. Договор о поселении, торговле и мореплавании не внес каких-либо изменений в установленный правовой режим Каспийского моря. Он лишь подтвердил аналогичные положения Конвенции 1931 г. Следующим соглашением, которым закреплялся установленный правовой режим Каспийского моря, явился Договор о торговле и мореплавании между СССР и Ираном от 25 марта 1940 г.3 Статья 13 договора подтвердила, что в соответствии с принципами Договора от 26 февраля 1921 г. на всем пространстве Каспийского моря могут находиться только суда, принадлежащие договаривающимся государствам либо их гражданам и торговым и транспортным организациям. Этим судам в портах СССР и Ирана, расположенных в Каспийском море, при входе, во время пребывания и при выходе, а также в отношение уплаты других портовых сборов предоставляется национальный режим. Сохранялось положение о предоставлении друг другу права осуществления каботажных перевозок пассажиров и грузов в Каспийском море. Не изменялось положение относительно исключительного права на рыболовство в водах, омывающих берега договаривающихся государств, до пределов 10 морских миль. В день заключения договора стороны обменялись письмами, в которых вновь подтвердили, что Каспийское море является советским и иранским и представляет для них «исключительный интерес». Кроме того, устанавливалось, что граждане третьих государств, находящиеся на службе на судах договаривающихся государств либо в их портах, «не использовали своей службы и пребывания на судах и в портах для целей, выходящих за рамки возложенных на них служебных обязанностей». В сущности, действующие до сего времени договоры от 26 февраля 1921 г. и от 25 марта 1940 г. определяют современный правовой режим Каспийского моря. Именно они регулируют всю деятельность на Каспийском море. Как же рассматривался вопрос о Каспийском море в международноправовой доктрине ХХ — начале ХХI в.? Прежде всего, необходимо иметь в виду, что вопросам правового режима Каспийского моря в международно-правовой литературе после 1917 г. вплоть до 90-х гг. ХХ столетия уделялось, как и раньше, незначительное внимание. В 20-30-х гг. ХХ в. некоторые авторы, например, Е. А. Коровин, лишь упоминали о восстановлении права Ирана иметь военный флот на Каспийском море и не затрагивали иных вопросов. Другие указывали, что такие моря, как Каспийское море, «не доступные со стороны открытого моря для морских судов нормального типа, являющиеся как бы крупными озерами, … составляют внутренние воды прибрежных им государств». После Великой Отечественной войны также не появлялось специальных исследований по рассматриваемому вопросу. Только в некоторых курсах общего международного права либо в трудах по международному морскому праву затрагивались некоторые правовые вопросы Каспийского моря. В частности, Каспийское море обычно упоминалось в качестве примера закрытого моря, окруженного полностью сухопутной территорией двух или нескольких государств. И такие закрытые моря, являющиеся по существу большими озерами, подпадают под режим пограничных озер либо их режим устанавливаются приграничными государствами. Некоторые авторы занимали несколько отличные позиции и полагали, что Каспийское море в сущности разделено на две части — советскую и иранскую. Так, А. Н. Николаев, затрагивая вопросы правового режима Каспийского моря, утверждал, что на основании договора 1940 г. это море принадлежит СССР и Ирану раздельно по линии, соединяющей пункты выхода сухопутных границ между этими государствами на восточном и западном побережье. А. Т. Уусталь высказывал лишь пожелание о необходимости заключения договора о разделе Каспийского моря на две части, поскольку оно является большим озером и его режим следовало бы приравнять к режиму пограничного моря. Установленные таким договором части Каспийского моря будут признаваться территорией соответствующего государства. Другой известный специалист в области морского права В. Ф. Мешера в состав морских внутренних вод СССР включал «советскую часть Каспийского моря». Он отмечал, что Каспийское и Аральское моря являются крупными озерами, но за ними «исторически укрепились названия морей». В соответствии с Кодексом торгового мореплавания СССР 1929 г. судоходные пути Каспийского моря относятся к морским, хотя это море и не имеет соединения с открытым морем. Поскольку оно омывает берега двух государств, то некоторые вопросы его использования приобретают межгосударственный характер. По мнению В. Ф. Мешеры, государственная советско-иранская граница, которая делит Каспийское море на две части, включаемые, соответственно, в советскую и иранскую государственные территории, проходит по линии Астара — Гасан-Кули. В связи с этим вопросы захода иранских судов в советскую часть Каспийского моря, а советских судов в иранскую часть должны решаться на основании заключения договоров между СССР и Ираном. Несмотря, однако, на такие крайние точки зрения, преобладающим было мнение, которое в доктрине разделялось и впоследствии, что Каспийское море — это уникальный бассейн с особым режимом. Здесь уже не имело значение, называли ли это море закрытым либо внутренним. В связи с тем, что в отечественной литературе часто используется термин «закрытое море» применительно к Каспийскому морю, необходимо остановиться на том, что понимается под этим термином в международно-правовой литературе. Термин «закрытое море» появился в XVII в., когда в ответ на труд Г.Гроция «Mare Liberum» («Свободное море») Джон Сельден (Великобритания) в 1635 г. опубликовал работу «Mare clausum sive de Dominio Maris» («Закрытое море или о владении морем»). В своей работе Дж. Сельден обосновывал притязания Англии на так называемые «узкие моря», прилегающие к ее берегам. Впоследствии термин «закрытые моря» стал применяться к морям, которые имели особые географические характеристики. Такие характеристики заключались, например, в том, что море было окружено территорией ограниченного числа государств. Так, в конце XVIII столетия Балтийское море в силу этих характеристик называли закрытым. Однако термин «закрытое море» применительно к морским пространствам не получил своего закрепления в международно-правовых актах, а также широкого распространения в зарубежной доктрине. В доктрине, главным образом, в зарубежной, и в международной практике он использовался для обозначения озер и морей, полностью окруженных территорией одного или нескольких государств. В отечественной литературе под закрытыми моря понимались моря, режим которых отличался от режима открытого моря. В качестве юридических оснований отнесения того или иного моря к «закрытым» обычно называли особую географическую конфигурацию морского берега (например, залив, глубоко вдающийся в берег) и принадлежность побережья ограниченному числу государств (например, Черное и Балтийское моря). Отличие правового режима закрытых морей от открытого моря состоит, в частности, в установлении запрета или существенного ограничения военного мореплавания неприбрежных государств. В действительности, единственным морем, которое могло подпадать под советское доктринальное определение закрытого моря, являлось Черное море. Как известно, в силу Конвенции о черноморских проливах 1936 г. на Черном море введены ограничения лишь для военного мореплавания нечерноморских держав. Конвенция по морскому праву ООН 1982 г. использует термин «замкнутые и полузамкнутые моря» (в английском тексте конвенции «enclosed and semi-enclosed seas») применительно к заливам, бассейну или морю, окруженному двумя или более государствами и сообщающемуся с другим морем или океаном через узкий проход, или состоящему полностью или главным образом из территориальных морей и исключительных экономических зон двух или более прибрежных государств (ст. 122). В свете изложенного следовало бы подходить и к использованию термина «закрытое море» применительно к Каспийскому морю. В частности, в зарубежной литературе оно выделялось среди других водоемов, окруженных территорией нескольких государств, именно в силу своей величины и уникальных физико-географических особенностей. И не всегда применительно к нему использовался указанный термин. Так, по мнению Коломбоса, Каспийское море — это море, окруженное сушей нескольких государств (land-locked sea). Прибрежные государства могут в таких морях осуществлять суверенитет в зоне территориальных вод, если только они не заключили соглашение о пределах своих соответствующих границ. В русском издании термин, использованный Коломбосом, переведен как «замкнутое море». Представляется, что применительно к Каспийскому морю термины «закрытое море», «замкнутое море» или «море, окруженное сушей» означают одно и то же, то есть море или озеро, не имеющее выхода к морю и окруженное сухопутной территорией двух или более государств. Поэтому и закон Ирана от 18 июня 1955 г. о разведке и разработке природных ресурсов континентального шельфа следует рассматривать в свете сказанного, так как в нем указывается, что «в отношении Каспийского моря применяются принципы международного права, относящиеся к закрытым морям» (closed seas). Необходимо, однако, отметить, что специальных исследований всех аспектов правового режима Каспийского моря не было. СССР и Иран также после договора 1940 г. не заключили ни одного договора, касающегося правовых аспектов использования пространств Каспийского моря в иных, чем судоходство и рыболовство, целях. Очевидно, эти государства исходили из того, что Каспийское море как совместное море находилось в их общем пользовании, и поэтому полагали и впредь решать на основе договоренностей возникающие в связи с использованием каспийских морских пространств вопросы. Ситуация изменилась, как уже отмечалось выше, когда после распада СССР возникли новые прикаспийские государства (Азербайджан, Казахстан и Туркмения). Хотя новые прикаспийские государства признавали, что правовой режим Каспийского моря определяется договорами 1921 и 1940 гг., однако эти договоры, по их мнению, не регулируют многие вопросы, касающиеся использования пространств Каспийского моря и его природных ресурсов, главным образом нефти и газа, а также вопросов предотвращения загрязнения морской среды. Кроме того, Россия, Азербайджан, Казахстан и Туркмения полагали, что установление правового режима Каспийского моря зависит главным образом от того, является ли оно озером или морем. Если признать Каспийское море озером, то к нему следует подходить как к пограничным озерам, то есть Каспийское море следует разделить на сектора, которые будут принадлежать соответствующим государствам. В свою очередь, признание Каспийского моря морем влечет за собой применение к нему норм международного морского права, прежде всего, Конвенции ООН по морскому праву. Иными словами, каждое прикаспийское государство будет иметь свои внутренние воды, территориальное море и исключительную экономическую зону. Необходимо отметить, что представители научных кругов этих государств также включили правовые вопросы Каспийского моря в область своих изысканий. Можно сказать, что большинство ученых полагает, что правовой режим Каспийского моря не урегулирован в достаточной степени договорами 1921 и 1940 гг., которые к тому же не учитывают современные реалии, и что этот режим будет зависеть в основном от признания этого пространства озером или морем. Следует отметить, что определение правового режима Каспийского моря зависит не от того, чем оно является — морем или озером. Прикаспийские государства могут договориться, например, о применении к этому пространству положений Конвенции ООН по морскому праву и других норм международного морского права. Эти государства могут пойти и по другому пути, установив для Каспийского моря специальный режим, обусловленный его специфическими физико-географическими особенностями. Насколько можно судить по ряду фактов, такие государства, как Россия, Казахстан и Азербайджан, выбрали второй путь. Эти государства, не дожидаясь заключения договора об общем правовом режиме Каспийского моря, решили путем двухсторонних договоров определить границы на дне Каспийского моря для того, чтобы нефтяные компании этих государств могли начать свою деятельность по разработке богатств дна Каспийского моря. При этом Россия выдвинула принцип «делим дно — вода общая» как основу нового режима Каспийского моря, который она решила претворить в жизнь путем заключения двухсторонних договоров с сопредельными государствами. Как известно, 6 июля 1998 г. Россия и Казахстан подписали Соглашение о разграничении дна северной части Каспийского моря в целях осуществления суверенных прав на недропользование. Как следует из преамбулы, заключение этого соглашения обусловлено тем, что «существующий правовой режим Каспийского моря не отвечает современным требованиям и не регулирует в полном объеме взаимоотношения прикаспийских государств». Целью соглашения является обеспечение благоприятных условий для реализации договаривающимися сторонами суверенных прав на Каспийском море, «а также урегулировать в духе взаимопонимания и сотрудничества вопросы, связанные с эффективным использованием минеральных ресурсов и недр Северного Каспия». 23 сентября 2002 г. Россия и Азербайджан подписали Соглашение о разграничении сопредельных участков дна Каспийского моря. Это соглашение также было заключено в целях осуществления суверенных прав в отношении минеральных ресурсов и другой правомерной хозяйственноэкономической деятельности, связанной с недропользованием. Необходимо отметить, что Туркмения еще в 1994 г. приняла закон о государственной границе, которым устанавливалось территориальное море шириной 12 морских миль. В свою очередь, Азербайджан на основании статьи 11 Конституции включил в состав государственной территории принадлежащий ему сектор Каспийского моря и воздушное пространство над этим сектором. В связи с подписанными соглашениями о разграничении дна Каспийского моря и принятыми односторонними законодательными актами возникает вопрос о том, как они согласуются с правовым режимом, установленным договорами 1921 и 1940 гг., и нормами общего международного права. Как уже отмечалось, на основании договоров 1921 и 1940 гг. Каспийское море являлось совместным советско-иранским морем. Из этого следовало, что Каспийское море находится в общем пользовании (res communis) прикаспийских государств. На это обстоятельство обращают внимание Ю. Г. Барсегов и А. Л. Колодкин. Однако применительно к Каспийскому морю как специфическому водоему возникает вопрос о том, каков же характер прав государств в отношении Каспийского моря. В соответствии с международным правом пространства подразделяются на территории, находящиеся под суверенитетом государств, и территории за пределами действия суверенитета каких-либо государств. Несомненно, что на основании советско-иранских договоренностей Каспийское море входит в первую категорию пространств, то есть прикаспийские государства осуществляют суверенитет над Каспийским морем. Если бы было иначе, то Каспийское море не объявлялось советско-иранским морем, а другие государства могли претендовать на его использование в своих интересах. Именно на основании осуществления СССР и Ираном суверенитета над Каспийским морем рыболовство и судоходство резервировались исключительно за их гражданами и организациями. В соответствии с упомянутыми соглашениями, заключенными Россией с Казахстаном и Азербайджаном, этим государствам принадлежат суверенные права в целях недропользования на соответствующих участках дна Каспийского моря. В международном морском праве с 40-х годов ХХ столетия термин «суверенные права» стал использоваться применительно к разведке и разработке естественных богатств континентального шельфа. Провозглашая суверенные права, государства одновременно не распространяли свой суверенитет на это пространство. Использованный в Женевской конвенции о континентальном шельфе 1958 г. и Конвенции ООН по морскому праву 1982 г. термин «суверенные права» является неточным, поскольку континентальный шельф и исключительная экономическая зона в соответствии с этими конвенциями не находятся под суверенитетом какого-либо государства и никакое государство не может в указанных морских пространствах осуществлять акты суверенитета. Между тем, только из суверенитета могут вытекать суверенные права. Правильнее было бы назвать права, которые международное право предоставляет прибрежным государствам в отношении континентального шельфа и экономической зоны, «исключительными правами», поскольку другие государства в соответствии с международным правом могут осуществлять свою деятельность, в частности, по разведке и разработке естественных богатств названных пространств только с согласия или разрешения соответствующего прибрежного государства. Учитывая, как было сказано выше, что Каспийское море находится под суверенитетом прибрежных государств, использование термина «суверенные права» в целях разведки, разработки и управления ресурсами дна и недр Каспийского моря является вполне правомерным. Появление новых прикаспийских государств (Азербайджана, Казахстана и Туркмении) не повлекло за собой каких-либо изменений в правовом режиме Каспийского моря, установленном договорами 1921 и 1940 гг. Эти государства в силу норм общего международного права, Алма-Атинской декларации от 21 декабря 1991 г. и последующих актов Содружества Независимых Государств осуществляют правопреемство в отношении договоров бывшего СССР. Россия, в свою очередь, является продолжательницей СССР, то есть осуществляет континуитет. Все это предполагает, что любые шаги в отношении Каспийского моря должны предприниматься только с соблюдением действующего правового режима этого моря и норм общего международного права. Поскольку Каспийское море находится в общем пользовании, то есть под суверенитетом прикаспийских государств, какие-либо односторонние либо сепаратные акты (имеются в виду двухсторонние соглашения), направленные на притязания на осуществление особых прав, должны приниматься только с общего согласия всех прикаспийских государств. В противном случае, как отмечает Ю. Г. Барсегов, эти акты являются противоправными, то есть не имеющими юридической силы. Прикаспийские государства могут распространять действие своих законодательных актов лишь в отношении собственных граждан, организаций и государственных органов. Могли ли государства заключать сепаратные соглашения о разграничении дна Каспийского моря в свете Венской конвенции по праву международных договоров 1969 г. и норм общего международного права? Венская конвенция 1969 г. предусматривает, что такого рода соглашения, какие были заключены Россией, Казахстаном и Азербайджаном, должны быть совместимыми с предыдущими договорами, относящимися к одному и тому же вопросу. В доктрине международного права прямо подчеркивается, что на государства международным правом возложена обязанность не заключать договоры, несовместимые с обязательствами прежних договоров. Эти государства могут объяснить свою позицию тем, что договоры 1921 и 1940 гг. не содержат каких-либо положений о разграничении пространств Каспийского моря. Практика СССР и Ирана также свидетельствовала о том, что не делалось каких-либо попыток разграничить Каспийское море, так как объективной необходимости в таком разграничении не было. При этом необходимо отметить, что отсутствие конкретных положений в договорах 1921 и 1940 гг., например, о разграничении морских пространств, об осуществлении любой иной деятельности, чем рыболовство и судоходство, не означает, что эти вопросы не охватывались названными договорами. Отсутствие конкретных договорных положений не может рассматриваться как соответствующий пробел в договорах. В этом случае необходимо учитывать цели и объект договора, а также намерение договаривающихся сторон и последующую практику применения договоров. Поскольку Каспийское море с момента заключения договора 1921 г. рассматривалось договаривающимися сторонами как совместное, то есть находящееся в их общем пользовании, и это положение впоследствии было подтверждено договором 1940 г., то отсюда следовало, что любая деятельность, которая прямо не урегулирована названными договорами, должна осуществляться в рамках названных договоров, а также с явного либо с молчаливого согласия сторон. В качестве примера молчаливого согласия можно назвать деятельность СССР и Ирана по добыче нефти со дна Каспийского моря. Кроме того, необходимо учитывать, что нельзя предусмотреть при заключении какого-либо договора все вопросы, какие могут возникнуть в будущем, и на этом основании затем утверждать, что они не подпадают под действие такого договора. Между тем, все прикаспийские государства признают, что современный правовой режим Каспийского моря установлен договорами 1921 и 1940 гг. Это подтверждается, например, Совместным заявление России и Азербайджана о принципах сотрудничества на Каспийском море от 9 января 2001 г. и письмом Ирана Генеральному секретарю ООН (Док. ООН А/52/588 от 12 ноября 1997 г.). Прибегая к односторонним действиям либо заключая сепаратные договоры, прикаспийские государства должны также учитывать, что в общем международном праве действует принцип эстоппель. В соответствии с этим принципом, в основе которого лежат такие принципы, как добросовестность и взаимность, государства обязаны быть последовательными в своем поведении. Противоречивость в поведении государства ведет к нестабильности в международных отношениях и подрывает доверие субъектов международного права друг к другу. Между тем, законодательные акты, направленные, например, на установление территориальных вод либо заключение двухсторонних договоров о разграничении дна Каспийского моря, должны рассматриваться как нарушение принципа эстоппель. Это подтверждается тем, что прикаспийские государства, с одной стороне, признают действие договоров 1921 и 1940 гг., а с другой — их действия (за исключением Ирана) не соответствуют этим договорам. Иными словами, прикаспийские государства, издавая односторонние акты либо заключая сепаратные соглашения, должны учитывать также и действие в международном праве принципа эстоппель. В свете этого принципа особая ответственность в решении правовых вопросов Каспийского моря лежит на России, поскольку она осуществляет континуитет в отношении СССР. В частности, Россия при заключении соглашений о разграничении дна Каспийского моря должна была строго придерживаться достигнутых в первой половине ХХ столетия договоренностей с Ираном о правовом режиме этого моря, закрепленных в договорах 1921 и 1940 гг. Заключение Россией с Казахстаном и Азербайджаном сепаратных соглашений о разграничении дна может рассматриваться как нарушение не только договоров 1921 и 1940 гг., но и принципа эстоппель. Это предполагает, как представляется, что государства не должны применять на практике указанные соглашения о разделе дна. Действие этих соглашений должно быть обусловлено принятием и вступлением в силу Конвенции о правовом статусе Каспийского моря, который бы содержал, в частности, принципы, определяющие как правовой режим этого моря, так и деятельность в Каспийском море. Заключение сепаратных соглашений о разделе дна, хотя бы и в целях осуществления суверенных прав в отношении недропользования, чревато тем, что, как показывает международная практика, некоторые государства могут сделать попытки распространить свои права, например, и на поверхлежащие воды. В частности, вызывает сомнение, что Туркменистан и Азербайджан смогут в скором времени отменить законодательные акты о распространении своего суверенитета на прилегающие пространства Каспийского моря. Иными словами, при заключении тех или иных соглашений в отношении Каспийского моря прикаспийские государства должны исходить из того, насколько они будут соответствовать договорам 1921 и 1940 гг. И такое положение будет сохраняться до тех пор, пока не будет принята Конвенция о правовом режиме Каспийского моря, которая заменит упомянутые договоры. Следует заметить, что в настоящее время прикаспийские государства могли бы заключить такие договоры, как, например, о защите природной среды, сохранении и использовании биоресурсов. Такие договоры полностью соответствовали бы как общему международному праву, так и договорам 1921 и 1940 гг. Прикаспийским государствам предстоит решение и таких вопросов, как урегулирование свободы судоходства, правовой режим искусственных островов, установок и сооружений, разработка норм и стандартов для предотвращения, сокращения и сохранения под контролем загрязнения морской среды как с судов, так и в результате иной деятельности в Каспийском регионе. Совершенно очевидно, что, решая эти вопросы, прикаспийские государства должны будут учитывать как международную практику, так и особенности Каспийского моря.
