Незаконное вооружённое формирование

Материал из Documentation.

Деятельность незаконных вооруженных формирований на современ­ном этапе выступает одним из долгосрочных факторов дестабилизации социально-политической обстановки в ряде регионов России (осо­бенно на Северном Кавказе). Функционирование данных организован­ных, устойчивых структур, действующих зачастую под религиозными и политическими лозунгами, является основным проявлением преступного экстремизма.

Состав организации незаконного вооруженного формирования или участия в нём в «чистом виде» встречается на практике довольно редко. В большинстве уголовных дел, возбужденных по признакам ст. 208 УК РФ, фигу­рирует также обвинение по другим статьям УК, предусматривающим от­ветственность за конкретные преступные посягательства (чаще всего — терроризм, убийство, посягательство на жизнь сотрудника правоохрани­тельного органа, похищение человека и др.).

Анализируя состояние и тенденции организации незаконного воору­жённого формирования или участия в нём в общей структуре преступлений, нельзя констатировать какое-либо постоянство и стабильность данного вида преступности. Вместе с тем исторический опыт Россий­ского государства, а также опыт борьбы с повстанческими движениями зарубежных стран подтверждает, что увеличение числа вооруженных фор­мирований и соответственно активизация их деятельности напрямую зависят от экономического благополучия и политической стабильности государственной власти. Характерной особенностью групповой вооружен­ной преступности является тенденция увеличиваться в количественном составе в периоды наиболее сложные и тяжелые для государства.

Причины создания незаконных вооруженных формирований связа­ны в первую очередь с обострением межнациональных отношений и иных конфликтов, религиозной нетерпимостью и другими негативными соци­альными явлениями. Возникновение таких формирова­ний обусловлено теми же причинами, что и межнациональные конфлик­ты, то есть серьезными социально-политическими, экономическими, рели­гиозными, расовыми столкновениями.

На конфликты в сфере национально-государственных (межнацио­нальных, этнических, религиозных) отношений, а также в социально-политической сфере как основные причины организации и деятельности незаконных вооруженных формирований указывает и Т. М.-С. Магомедов. В качестве условий, способствующих их организации и деятельности, он называет политическую нестабильность в стране, социальную напряжен­ность, необустроенность многих граждан, низкий уровень культуры и право­сознания значительной части населения. Заметным инициирующим фак­тором, по его мнению, служит расширение возможностей доступа граждан к огнестрельному оружию, имеющее место в последние десять лет.

Есть еще одно условие, способствующее организации и функционированию незаконных вооруженных формирований. Это недостаточная эффективность (а в большинстве случаев — просто безраз­личие, аморфность) деятельности государственных, в первую очередь пра­воохранительных, органов и общественных организаций по защите прав граждан и, как следствие, снижение авторитета власти и закона.

Общественная опасность незаконных вооруженных формирований предопределяется самим фактом их функционирования в качестве альтер­нативы вооруженным силам и другим воинским формированиям государ­ства. Это способно привести к самым негативным последствиям, в частности:

• использованию незаконных формирований в противоправных (в том числе экстремистских, террористических) целях;
• неконституционному, насильственному разрешению социальных, политических и иных проблем;
• нарушению равновесия между различными ветвями и уровнями власти;
• вооружённому противостоянию с законно действующими силовыми структурами;
• причинению вреда правам и законным интересам личности, в том числе и к многочисленным человеческим жертвам.

В методическом пособии, подготовленном на основе добытых ориги­налов документов, связанных с подготовкой диверсионно-террористических групп на территории Чечни, а также на основе опыта ведения боевых действий в Республике в августе—октябре 1999 г.,[3] отмечается, что воору­женное формирование — это крупное военизированное соединение, руко­водимое авторитетным политическим или военным лидером, созданное для силовой защиты интересов определенной финансово-экономической и политической (религиозной) структуры.

Вооруженное формирование, как правило, включает представителей одного или нескольких родственных тейпов (джамаатов). Организационно оно состоит из командира, штаба и двух группировок (на период боевых действий до 500 чел. каждая). Группировки, в свою очередь, подразделя­ются на боевую, предназначенную для непосредственного проведения операции в указанном районе, и резервную — для наращивания усилий и плановой (как правило, еженедельной) замены воюющих боевиков. Груп­пировка делится на пять—шесть отрядов (по 100 чел. и более), которыми руководят амиры (полевые командиры).

Отряд обычно состоит из трех групп. Первая — центральная группа (до 100 чел.) — находится в боевом состоянии вместе с амиром и не имеет постоянного места дислокации.

Вторая (численность зависит от размера территории и может состав­лять до 20 чел.) располагается в населенном пункте. Эта группа подчиня­ется, контролируется амиром и имеет связь только с ним. Ее члены проходят обучение в специальных учебных центрах, специализируясь на минирова­нии, снайперской стрельбе и диверсионно-разведывательной деятельности. Боевики второй группы глубоко законспирированы и занимаются легаль­ной общественной деятельностью.

Третья группа — «помощники». Это единомышленники и сторонни­ки амира, проживающие у себя дома. С целью экономии финансовых средств эта группа не находится постоянно с отрядом. По приказу амира они являются к нему и выполняют задание, затем возвращаются домой и зани­маются обычным делом или действуют самостоятельно, с согласия амира.

Центральная группа является основным формированием отряда и со­стоит из трех взводов по три отделения в каждом. На вооружении группы имеется только легкое в переноске оружие, так как она постоянно нахо­дится в движении, совершает нападение и уходит. Время, место и цель на­падения назначаются амиром.

В большинстве случаев деятельность незаконных вооруженных форми­рований финансируется за счет «внутренних» источников (имеются в виду криминальные способы самофинансирования). В частности, денежные сред­ства и материально-техническая помощь поступает от этнических преступ­ных группировок, осуществляющих свою деятельность на территории Рос­сии. Чеченский криминалитет, по словам Бориса Грызлова, буквально «оседлал» нефтепромышленный комплекс Южного федерального округа и уводит ог­ромные суммы в террористический «общак». Таким образом, криминальная деятельность выступает основным источником самофинансирования неза­конных вооруженных формирований. Основным, но не единственным. Сле­дует отметить, что в последнее время происходит их серьезная финансовая подпитка из легальных источников. Диапазон таких источников довольно широк: доходы законно действующих коммерческих предприятий, принад­лежащих как непосредственно участникам криминальных структур, так и симпатизирующим им деловым людям; пожертвования населения, общест­венных и религиозных организаций (центров) и т. д.

«Внешний» канал финансирования деятельности незаконных воору­женных формирований связан с поступлением средств от различных ино­странных коммерческих и общественных организаций, представителей национальных диаспор, находящихся за рубежом. Финансирование из-за рубежа осуществляется под видом гуманитарной и благотворительной по­мощи через созданные и активно функционирующие на юге России му­сульманские религиозные организации, а также через представительства многочисленных европейских, американских и ближневосточных органи­заций и международных фондов.[5]

В качестве иллюстрации к сказанному приведем следующий пример. Летом 2002 г. в горах Чечни спецподразделение Министерства обороны разгромило хорошо вооруженное и экипированное бандформирование. В ходе боевой операции были захвачены документы штаба «Президента Ичке­рии» Аслана Масхадова. Они красноречиво подтверждают тесную связь ныне покойного Масхадова с международными террористами и помога­ющими им финансовыми структурами. В бухгалтерской книге было отме­чено, сколько денег давали на поддержку экстремистов различные поддер­живающие их организации. Так, в разделе «приход» значились: «Общество Катар» — 815 518 долл., «Кавказский чеченский комитет в Анкаре» — 902 000 долл., «Чеченский комитет в Иордании» — 116 000 долл., «от граж­дан Турции» — 780 000 долл. Были зафиксированы взносы и от отдельных иностранных граждан. Например, некий турецкий преподаватель пожерт­вовал 10 000 долл., а находившийся в международном розыске (ныне по­койный) Зелимхан Яндарбиев выделил на террористическую деятельность 50 000 долл. В графе «расход» были указаны лица, которые получали эти деньги на конкретные террористические акции.[6]

Одним из основных источников вооружения незаконных формиро­ваний является захват оружия у сил правопорядка, армейских частей и подразделений; реже — его изъятие у разного рода охранных структур и населения. Участники незаконных формирований стремятся вооружиться системами оружия, которые находятся у противостоящих им сил.[7]

В целом, давая криминологическую характеристику незаконных воо­руженных формирований, функционирующих в Северо-Кавказском реги­оне, необходимо отметить:

• большую численность участников-боевиков (до нескольких сот человек);
• наличие в их структуре обладающих относительной самостоятель­ностью подразделений (отрядов, отделений, батальонов и т. п.) во главе с руководителями (полевыми командирами);
• относительную устойчивость, проявляющуюся в первую очередь в бо­лее или менее длительном сроке существования, и сплоченность их членов;
• специальную военную подготовку боевиков в учебных лагерях (центрах), организованных как на территории Чеченской Республики, так и за рубежом, под руководством опытных инструкторов (как правило, иностранцев);
• идеологическую подготовку, в основе которой — экстремистское религиозное течение «ваххабизм»;
• международные связи с экстремистскими, террористическими за­рубежными организациями, оказание последними финансовой и иной по­мощи «чеченским борцам за свободу и независимость»;
• многонациональный состав, благодаря вербовке значительного числа наемников и добровольцев, прибывающих из-за границы, из других регионов России, а также местных жителей;
• организацию широкомасштабной террористической деятельности, включая захват заложников, нападения на населенные пункты, воинские гарнизоны, экономические и военные объекты, государственные учреж­дения, посягательства на сотрудников правоохранительных органов, воен­нослужащих и высокопоставленных должностных лиц и т. д.

Подавляющее большинство участников незаконных вооруженных фор­мирований — мужчины. В основном это молодые люди (средний возраст — 27,5 лет) с низким образовательным уровнем (во многих случаях отсутствует даже полное среднее образование), как правило, нигде не работающие. Соответственно, их участие в преступных структурах детерминировано жела­нием заработать деньги для себя и своей семьи; многие члены незаконных формирований женаты, имеют на иждивении детей. Еще один элемент соци­ально-демографической характеристики участников незаконных формиро­ваний — это национальность. Обратим внимание на тот факт, что в подавля­ющем большинстве случаев ими являются чеченцы.

Сегодня для всей российской преступности характерно преобладание корыстной мотивации. Не является исключением и рассматриваемый вид преступности. Практика показывает, что члены незаконных формирова­ний, как правило, одновременно и участники преступлений террористи­ческого характера, каждое из которых хорошо оплачивается организаторами и руководителями. Это позволяет сделать вывод о преобладании корыст­но-преступного типа личности преступника. В качестве примера можно привести уголовное дело в отношении Мантагова, который, являясь участ­ником незаконного вооруженного формирования (шариатской гвардии), а затем банды, неоднократно за вознаграждение участвовал в совершении террористических актов в отношении главы администрации города Махач­калы С. Д. Амирова.[9]

Между тем позволим себе утверждать, что корыстные соображения лишь внешне выглядят единственным мотивом указанной категории пре­ступников. Зачастую под ним, пусть и на бессознательном уровне, прояв­ляются и другие, не менее сильные побуждения, что детерминирует осу­ществление тяжких и особо тяжких преступных посягательств.

Описывая личность преступника — участника незаконного воору­женного формирования, можно выделить и социально-деформированный тип. Он характеризуется резко отрицательным отношением к социально-политическому устройству современного российского общества и его ин­ститутам, стойкой убежденностью в своих идеях, иногда доходящей до фанатизма. Это про них Ю. М. Антонян написал следующие строки: «Жиз­ненные банкроты… путем самого жестокого насилия намерены озлобить людей и поднять их на гражданскую войну, чтобы уничтожить всю „про­гнившую цивилизацию“ или „прогнившее общество“ в данной стране, ко­торые в первую очередь виноваты в том, что в них не нашлось им места». Среди данной категории преступников встречаются лица с устойчивыми антисоциальными установками, уже имевшие криминальный опыт (ранее судимые, амнистированные).

Опыт контртеррористических операций на Северном Кавказе показал, что участникам незаконных вооруженных формирований свойственны та­кие криминологически значимые черты, как исключительная жестокость, доведенный до абсурда фанатизм, ненависть к врагам («иноверцам»), пре­небрежение всеми правовыми и социальными нормами (отсутствие страха перед наказанием, осознанное или бессознательное стремление к смерти). Так, по свидетельству командующего войсками Северо-Кавказского округа МВД РФ М. И. Лабунца, во время проведения крупномасштабной специ­альной операции в с. Комсомольское Урус-Мартановского района Чечни участники незаконного вооруженного формирования под руководством Руслана Гелаева оказывали ожесточенное сопротивление федеральным си­лам. С первых же дней войсковой операции несколько раз в день боевикам по громкой связи предлагали сдаваться, но никто из них добровольно не сложил оружие. Тех же боевиков, которых захватили в плен, приходилось просто «выкуривать» из подвалов и других убежищ. Они предпринимали не менее 10 попыток прорваться из окружения, на одних только минных полях их полегло около 200 человек (всего в ходе данной антитеррори­стической операции было уничтожено более 1000 боевиков). Когда боеви­ков брали в плен, они до последнего сопротивлялись и кричали «Аллах акбар!».

В специальной литературе выделяют и такой мотив участников неза­конных вооруженных формирований, как самоутверждение в микросреде. Б. Ш. Бейбулатов предположил также, что боевиками движет некая всепо­глощающая, фанатичная идея, которой они безмерно преданы, например ко­ренной перестройки общества и даже всего мира и «спасения» своей нации.

Женщин-участников и, тем более, организаторов незаконных воору­женных формирований значительно меньше. Но функциональная значи­мость представительниц «слабого пола» довольно часто бывает нисколько не меньшей, чем мужчин. Достаточно вспомнить хотя бы «черных вдов» — родственниц погибших боевиков, мстящих за смерть своих близких. Ос­новное их предназначение — стать шахидами, совершить самоподрыв при акте терроризма. По данным оперативных служб, в горных районах Чечни функционируют специальные лагеря по подготовке смертников. Основ­ной контингент в них — женщины в возрасте от 14 до 25 лет. Логика, кото­рой руководствуются лидеры незаконных вооруженных формирований, проста: женщина вызывает меньше подозрений, чем мужчина; боевая цен­ность женщин незначительна по сравнению с мужчинами, которых выгод­нее задействовать в качестве боевиков «многоразового использования»; самоподрывы женщин-смертниц вызывают больший резонанс.

Между тем женщины — участницы незаконных формирований — мо­гут выполнять и иные функции, о чем, в частности, свидетельствуют мате­риалы уголовного дела в отношении Тагировой, признанной 6 апреля 2005 г. судом Наурского района Чеченской Республики виновной в совер­шении преступлений, предусмотренных ч. 2 ст. 208, ч. 3 ст. 222 УК. Как установил суд, участие осужденной в вооруженном формировании, не пре­дусмотренном федеральным законом, мотивировалось желанием ото­мстить за погибшего брата. По этой причине в мае 1998 г. Тагирова пошла учиться в «школу Хужар» — лагерь смертниц в г. Шали. Там ее обучали фундаменталистскому течению ислама (ваххабизму), арабскому языку, молитвам. Тагировой постоянно внушали, что она должна умереть как «шахидка» и попасть в рай, но для этого ей необходимо убить хотя бы од­ного «неверного». В школе было несколько ступеней подготовки. Тагирова обучалась только на первой ступени. Тех же, кто перешел на следующие, учили обращаться с оружием, гранатами, изготовлять взрывные устройства. В августе 2000 г., став участницей незаконного вооруженного формирова­ния под руководством Исы Сакаева, Тагирова занималась хозяйственными работами: закупала продукты, готовила еду, стирала обмундирование бое­виков и т. д. Летом 2001 г. она укрывала по месту своего жительства членов незаконного формирования, скрывавшихся от правоохранительных орга­нов. Впоследствии, став участницей другого вооруженного формирования под руководством Тимура Абубакарова, Тагирова знакомилась с сотрудни­ками милиции и военнослужащими и выведывала у них информацию о функционировании пунктов временной дислокации, их численном соста­ве, вооружении, времени передвижения транспорта и несения службы на КПП в соответствующих силовых подразделениях. Кроме того, как уста­новил суд, Тагирова хранила у себя дома взрывное устройство (кустарно из­готовленную осколочно-фугасную гранату).

Организаторы и руководители незаконных вооруженных формирова­ний, как правило, лица более старшего, по сравнению с другими участни­ками, возраста. Большинство из них имеют высшее образование и в свое время проходили службу в органах внутренних дел, армии, и даже были руководителями среднего и высшего звена. У многих за спиной — актив­ное участие в боевых действиях, вооруженных конфликтах. Специфиче­ские мотивы и цели заставили многих лидеров незаконных формирований (например, Шамиля Басаева) самостоятельно изучать теорию военного дела. Среди них много одиозных и даже харизматичных личностей.

Обращает на себя внимание, что в большинстве случаев полевые командиры — организаторы и руководители незаконных вооруженных форми­рований в Чечне, по сути, обычные авантюристы, для которых своеобразный пример — жизнь революционера Че Гевары (в частности, в этом признался Шамиль Басаев). Кроме того, это лица с ярко выраженными нарциссическими на­клонностями, характеризуемые патологической жаждой самоутверждения и власти. Именно стремление к власти толкает многих, уже добившихся положе­ния в обществе, материального благополучия, к противоправным действиям, связанным с организацией незаконного вооруженного формирования, причем иррациональное в их поступках часто берет верх над рациональным. Не оста­навливает их даже страх смерти, поскольку умереть в бою, по их убеждению, наилучший исход для воина (моджахеда).

Следует отдельно остановиться на некоторых мерах по предупреждению организации незаконного вооруженного формирования или участия в нем.

В первую очередь, необходимо обратить внимание на важность комп­лексного подхода к решению проблем противодействия рассматриваемому виду преступности и другим преступлениям террористического характера и экстремистской направленности. Основу такого противодействия должна составлять активная и наступательная работа правоохранительных органов. Жизненно важно наносить удары по террористам первыми. Именно такую задачу поставил недавно перед МВД Президент РФ, подчеркнув необходи­мость упреждающего, превентивного характера действий силовых структур в борьбе с терроризмом.

Среди конкретных мер можно выделить:

• перекрытие каналов финансирования, снабжения продовольствием, оружием и боеприпасами лагерей незаконных вооруженных формирований;
• проведение единой информационно-пропагандистской работы, направленной на формирование негативного отношения в обществе к ра­дикальным религиозным течениям;
• создание сети информационных источников, обеспечивающих по­лучение достоверной информации о местонахождении и передвижении каждого лидера незаконных вооруженных формирований.

Нужно учитывать зависимость участников незаконных формирований от поддержки населения. В связи с этим одной из главных задач является ней­трализация психологического давления боевиков на местных жителей, завое­вание со стороны последних одобрения действий федеральных сил, налажи­вание взаимоотношений с местными органами власти. Следует практиковать организованное участие в операциях по ликвидации незаконных вооружен­ных формирований отрядов ополченцев из числа местного населения.

Должна быть развернута работа по нанесению морально-психологи­ческого урона членам террористических группировок, созданию в их среде панических настроений, подрыва авторитета их лидеров. К примеру, обще­известно, что финансирование незаконных вооруженных формирований в Чечне осуществляется во многих случаях посредством изготовления и реа­лизации поддельных денежных купюр. Поддельные деньги (в основном фальшивые стодолларовые купюры) не только сбываются под видом настоящих, но и выплачиваются в качестве «заработной платы» боевикам. Лидеры экстремистов рассчитывают на то, что в условиях непрерывных военных действий возможности определить факт обмана у рядовых членов террорис­тических группировок сильно ограничены. Многие из них погибают, про­сто не успев потратить «заработанные» деньги или передать их родственни­кам. Так, по данным ИТАР-ТАСС, 23 июля 2003 г. в Грозном был задержан финансист одного из бандформирований, находящихся в подчинении у А.Масхадова. У задержанного были изъяты фальшивые купюры различного достоинства на общую сумму около 2 млн руб. По его словам, эти деньги предназначались для оплаты деятельности участников незаконных воору­женных формирований по осуществлению диверсионно-террористических акций. Очевидно, что информирование этих лиц, в том числе через СМИ, о мошеннической сущности лидеров террористических группировок будут действенным средством подрыва их авторитета. В свою очередь, естествен­но, необходимо принимать меры по пресечению изготовления фальшивых денег, выступающего в качестве весьма распространенного «бизнеса» чечен­ского криминалитета. Именно такой, комплексный подход позволит подо­рвать финансовую основу организованной террористической деятельности.

Как известно, среди участников незаконных вооруженных формирова­ний, функционирующих на Северном Кавказе, немало наемников, прибыв­ших из других государств. Поэтому важнейшим направлением предупрежде­ния организации незаконного вооруженного формирования или участия в нем являются меры по противодействию незаконной миграции.

В свете рассматриваемых проблем нельзя не затронуть вопрос о про­тиводействии распространению религиозного экстремизма и о запрете деятельности экстремистских организаций. Государством уже осознана опасность ситуации, когда фанатично настроенные субъекты, основыва­ясь на вероучительных догмах, пытаются влиять на процессы обществен­ного развития. Объектом агрессивных нападок религиозных экстремистов становятся политические институты и властные структуры, представлен­ные «неверными», так как именно они являются главным препятствием на пути установления «исламского порядка». Практика исламских радикалов заключается в активных действиях по выделению из состава России Северо-Кавказского региона и созданию в нем «эмиратов» в составе так называе­мого «Великого исламского халифата» любыми методами, не исключая военных. Поэтому необходимо вести решительную борьбу с проникнове­нием в общество чуждых для большинства российских граждан, в том числе и мусульман, экстремистских религиозных вероучений. Наряду с этим нужно совершенствовать механизм выявления и запрета на территории России деятельности экстремистских и террористических организаций, что уже находит свое отражение в законодательстве и правоприменитель­ной практике. Это, действительно, приоритетная задача уголовной поли­тики на современном этапе.[16]

Выступая 4 сентября 2004 года на расширенном заседании Правитель­ства с участием глав субъектов РФ, Владимир Путин указал на необходимость оперативного выявления террористических организаций, групп, самих террористов, лишения их каналов материальной подпитки, создания политического и финансового вакуума вокруг их эмиссаров и лоббистов. «Экстремистские организации, — подчеркнул глава государства, — прикры­вающиеся религиозной, националистической и любой другой фразеологией и по сути являющиеся рассадником террора, должны быть запрещены, а их лидеры и активные участники — преследоваться в соответствии с законом».

Противодействуя религиозно-экстремистским группировкам вахха­битского толка, нельзя игнорировать и не менее серьезную угрозу, исходящую от тоталитарных религиозных сект. Практика подтвердила, что деятель­ность таких сект (например, «Аум Синрикё») вполне может заключаться не только в вербовке все новых и новых адептов, побуждении их к отказу от исполнения гражданских обязанностей, что разрушает нравственные, идеологические основы общества, но и в попытках завоевания политиче­ского могущества. Предположение, что для этой цели сектантским фана­тикам потребуется поддержка вооруженных формирований, нам представ­ляется весьма вероятным. Это позволяет говорить о необходимости более решительного противодействия деструктивным религиозным культам в рамках действующего антиэкстремистского и антитеррористического за­конодательства. Недопустимо терпимо-лояльное отношение государства и общества к этой проблеме, поскольку такое безразличие может привести к террору не менее разрушительному, чем акции чеченских боевиков. Вспомним хотя бы зариновую атаку «Аум Синрикё» в токийском метро.

Несомненно, уголовная политика в сфере противодействия рассмат­риваемому виду преступности не должна ограничиваться только мерами репрессивного характера. Необходимо расширять и практику позитивно-правового регулирования. В Постановлении Государственной Думы РФ от 17 ноября 1999 г. № 4556-П ГД «О политической ситуации в связи с событи­ями в Чеченской Республике» абсолютно справедливо указано на необхо­димость продуманной и взвешенной государственной политики на Северном Кавказе. Это предполагает, в частности, широкое привлечение к миротвор­ческой работе старейшин, местных религиозных деятелей, интеллигенции и наиболее авторитетных представителей чеченского народа, проживающих в настоящее время в других субъектах РФ; активизацию работы с общест­венными объединениями, в том числе политическими движениями регио­на, а также с общественными объединениями представителей народов Се­верного Кавказа, проживающих в Москве и других субъектах РФ.

Нельзя отрицать и роль общесоциального предупреждения преступно­сти, которое, как известно, предполагает функционирование всех позитив­ных общественных институтов в экономической, социальной, нравственной и иных сферах. Еще раз подчеркнем, что истоком организованной вооружен­ной преступности и распространения ваххабизма в Чечне и других республи­ках Северного Кавказа является общая социальная неустроенность, кризис­ные явления в обществе, коррупция, падение промышленного производства, развал сельского хозяйства, резкое снижение жизненного уровня населения, массовая безработица. Молодые люди, оставшиеся в силу известных обстоя­тельств практически неграмотными и без работы, — идеальные кандидатуры для рекрутирования в незаконные вооруженные формирования.[18] На наш взгляд, постепенное преодоление указанных негативных факторов неизбеж­но приведет к снижению числа незаконных вооруженных формирований в Северо-Кавказском регионе и совершаемых ими преступлений.

[править] Ссылки

• Агапов П. В. Криминологическая характеристика организации незаконного вооруженного формирования или участия в нём: По материалам судебной практики Северо-Кавказского региона