Московские переговоры между СССР, Великобританией и Францией в августе 1939 года

Материал из Documentation.

Московские переговоры между СССР, Великобританией и Францией в августе 1939 года — переговоры между военными миссиями СССР, Великобритании и Франции, проходившие в Москве в августе 1939 года. Завершились безрезультатно.

[править] Состав делегаций

Советскую военную миссию возглавлял нарком обороны К. Е. Ворошилов. В неё также входили начальник генерального штаба Б. М. Шапошников, командующий ВВС и командующий ВМФ.^[1]

В состав английской делегации входили: адмирал Реджинальд Планкет-Эрнл-Эрл-Дракс (руководитель делегации), маршал авиации Ч. Бэрнет, генерал-майор Хейвуд, полковник Дэвидсон, капитан авиагруппы Кольер, капитан 3-го ранга Робертшоу, капитан Колтмэн, а также военно-морской атташе капитан Клейнчи, военный атташе в Москве полковник Файербрейс и военно-воздушный атташе подполковник Хэллауэлл.^[2]^[3]

В состав французской военной миссии входили: генерал армии Ж. Думенк (руководитель делегации), генерал Вален, капитан 1-го ранга Вийом, майор Кребс, капитан Бофр, капитан Зовиш, капитан де Вийскот де Ринкэз, а также военный атташе в Москве генерал Палас, помощник военного атташе капитан 3-го ранга Абраам, военно-воздушный атташе подполковник Люге.^[4]^[5]

[править] Полномочия и инструкции для делегаций

[править] СССР

5 августа советская делегация на этих переговорах получила полномочия от СНК СССР «вести переговоры с английской и французской военными миссиями и подписать военную конвенцию по вопросам организации военной обороны Англии, Франции и СССР против агрессии в Европе».^[6]^[7]

7 августа был составлен документ, получивший у историков условное название «Инструкция Ворошилову». Этот документ был записан Ворошиловым, вероятно, под диктовку И. В. Сталина. В нём говорилось:^[8]^[9]^[10]

Секретность переговоров с согласия сторон.
Прежде всего выложить свои полномочия о ведении переговоров с англо-французской военной делегацией о подписании военной конвенции, а потом спросить руководителей английской и французской делегаций, есть ли у них также полномочия от своих правительств на подписание военной конвенции с СССР.
Если не окажется у них полномочий на подписание конвенции, выразить удивление, развести руками и «почтительно» спросить, для каких целей направило их правительство в СССР.
Если они ответят, что они направлены для переговоров и для подготовки дела подписания военной конвенции, то спросить их, есть ли у них какой-либо план обороны будущих союзников, то есть Франции, Англии, СССР и т. д. против агрессии со стороны блока агрессоров в Европе.
Если у них не окажется конкретного плана обороны против агрессии в тех или иных вариантах, что маловероятно, то спросить их, на базе каких вопросов, какого плана обороны думают англичане и французы вести переговоры с военной делегацией СССР.
Если французы и англичане всё же будут настаивать на переговорах, то переговоры свести к дискуссии по отдельным принципиальным вопросам, главным образом о пропуске наших войск через Виленский коридор и Галицию, а также через Румынию.
Если выяснится, что свободный пропуск наших войск через территорию Польши и Румынии является исключённым, то заявить, что без этого условия соглашение невозможно, так как без свободного пропуска советских войск через указанные территории оборона против агрессии в любом её варианте обречена на провал, что мы не считаем возможным участвовать в предприятии, заранее обреченном на провал.
На просьбы о показе французской и английской делегациям оборонных заводов, институтов, воинских частей и военно-учебных заведений сказать, что после посещения лётчиком Линдбергом СССР в 1938 г. Советское правительство запретило показ оборонных предприятий и воинских частей иностранцам, за исключением наших союзников, когда они появятся.

[править] Великобритания

В инструкции для британской делегации, вручённой Драксу в Лондоне, указывалось, что «британское правительство не желает принимать на себя какие-либо конкретные обязательства, которые могли бы нам связать руки при любых обстоятельствах». Британская дипломатия рассматривала переговоры как средство давления на Германию. «Начать их сейчас, — писал в Лондон английский посол Сидс, — значит дать хороший пинок странам „Оси“».^[11]

Дракс однозначно понимал свою задачу, но относительно способов её решения у него возникли большие сомнения. Обсуждению данного вопроса было посвящено заседание комитета имперской обороны, состоявшееся 2 августа, то есть за три дня до отъезда британской и французской делегаций в СССР. В нём участвовали министр иностранных дел Э. Галифакс, министр по координации обороны адмирал А. Четфилд, военный министр Л. Хор-Белиша, адмирал Дракс и другие. Разъяснения, полученные Драксом на заседании, подтверждают, что британская сторона была более чем далека от намерений достигнуть соглашения с СССР. О заключении военной конвенции речи вообще не велось. Драксу рекомендовали обсуждать военные планы «на чисто гипотетической основе». Усилия британской дипломатии прежде всего сосредоточивались на том, чтобы найти способы затянуть переговоры на неопределённый срок и как-то «выкрутиться» при ответах на вопросы советской стороны. Галифакс сказал, что нужно «с твёрдостью отвергать» любое предложение об участии Великобритании и Франции в согласовании с Польшей и Румынией необходимых мер по защите от германской агрессии.^[12]

[править] Франция

Инструкции французской военной миссии касались, главным образом, возможных поставок советских военных материалов и сырья Польше и Румынии, а также поддержания морских и воздушных коммуникаций между СССР и западными державами. Особо указывалось, что Польше и Румынии «следует дать заверения относительно их восточных границ», то есть против их возможного изменения в пользу СССР.^[13]

[править] Ход событий

25 июля 1939 года английское правительство приняло советское предложение начать переговоры о заключении англо-франко-советского военного соглашения. Сообщая об этом советскому полпреду в Лондоне, лорд Галифакс сказал, что английская военная миссия сможет выехать в Москву примерно через 7 — 10 дней, но состав её пока не определён. МИД Франции в свою очередь известило 26 июля советское полпредство в Париже, что французская военная делегация выедет в Москву в ближайшие дни.^[14]

5 августа британская и французская военные миссии выехали в СССР для ведения трёхсторонних переговоров.^[15] 11 августа они прибыли в Москву.^[16]

12 августа в Москве начались переговоры военных миссий СССР, Великобритании и Франции. Они проходили в особняке по адресу ул. Спиридоньевка, дом 17.^[17]^[18]

13 августа советская делегация на переговорах поставила вопрос о пропуске частей Красной армии через территорию Польши и Румынии. После этого британский посол в Москве У. Сидс сообщил в Лондон: «Русские подняли основной вопрос, от решения которого зависит успех или неудача военных переговоров».^[19]

14 августа Ворошилов заявил: «Это является предварительным условием — пропуск наших войск на польскую территорию через Виленский коридор и Галицию и через румынскую территорию. Это предварительное условие наших переговоров и совместного договора между тремя государствами. Если этого не будет, если этот вопрос не получит положительного разрешения, то я сомневаюсь вообще в целесообразности наших переговоров.»^[20]

15 августа Шапошников представил на переговорах обстоятельный план совместных военных действий трёх держав в случае германской агрессии. СССР заявил о готовности выставить 136 дивизий для совместной обороны.^[21]^[22]

Польское правительство категорически отказывалось от сотрудничества с СССР. Французский посол в Москве того времени Э. Наджияр настаивал на необходимости оказать на Польшу соответствующее давление. Давление было поручено оказать французскому военному атташе в Варшаве генералу Ф. Мюссе и французскому послу Д. Ноэлю. Их переговоры с начальником Главного штаба польской армии генералом В. Стахевичем и министром иностранных дел Ю. Беком не принесли результатов. 18 августа в Париже получили сообщение — отказ. На следующий день Ф. Мюссе после трёхчасовых переговоров со Стахевичем отправил в Париж телеграмму следующего содержания: «В конце концов, с согласия Бека была принята формулировка: „Наша делегация в Москве может маневрировать“, как будто полякам не ставился этот вопрос». Поскольку Ноэль вёл переговоры с Беком, а Мюссе со Стахевичем, то подоплёку этой телеграммы поясняет телеграмма Ноэля от 19 августа 1939 года, в которой тот после очередного отказа Бека на пропуск советских войск сказал ему: «Может быть, лучше, чтобы Вы мне не отвечали. Согласимся с тем, что вопрос перед Вами не был поставлен».^[23]

20 августа министр иностранных дел Польши Ю. Бек телеграфировал послу во Франции Ю. Лукасевичу: «Польшу с Советами не связывают никакие военные договоры, и польское правительство такой договор заключать не намеревается». В тот же день Думенк сообщил из Москвы в Париж: «Провал переговоров неизбежен, если Польша не изменит позицию». Ноэль в свою очередь сообщил, что в позиции Польши изменений не произошло и Бек настаивает, чтобы в конвенции Польша вообще не упоминалась. Далее Ноэль констатировал, что «позиция Польши не заключать с СССР никаких политических и военных соглашений — это „болезнь“ польской политики», что укрепление связей с Францией и Великобританией, кредиты и прочее не были использованы для того, чтобы получить согласие Польши на сотрудничество с СССР.^[24]

21 августа французы по собственной инициативе уполномочили Думенка сделать заявление о том, что Варшава согласна на проход советских войск через свою территорию, что не соответствовало действительности, но отражало стремление сохранить мир любой ценой. Думенк проинформировал Ворошилова о данном положении на следующий день. Советская сторона незамедлительно потребовала ответа на вопрос, знают ли об этой позиции британское, польское и румынское правительства.^[25]

22 августа Думенк сообщил Ворошилову, что получил полномочия подписать конвенцию.^[26]

Перед отъездом британской военной делегации из Москвы Молотов и Ворошилов провели беседу с Сидсом и Драксом. В ней, в частности, согласно записи Сидса, Ворошилов сказал: «В течение всего периода переговоров польская пресса и общественность заявляли, что они не хотят помощи от Советов; что же, мы должны были завоевывать Польшу, чтобы затем предлагать нашу помощь, или нам надо было на коленях умолять, чтобы она её приняла?»^[27]

23 августа, узнав о прибытии И. Риббентропа в Москву, Бек дал согласие, чтобы Думенк сделал в Москве следующее неопределённое заявление: «Мы пришли к мнению о том, что в случае совместных действий против германских армий сотрудничество между Польшей и СССР, технические условия которого надлежит установить, не исключено. Французский и британский генеральные штабы считают, что отныне следует немедленно изучить все возможности такого сотрудничества». В телеграмме, направленной из Варшавы в Париж 23 августа, Ноэль подчеркнул, что «Бек отказался идти дальше».^[28]

25 августа советская сторона заявила англо-французским военным миссиям, что в изменившейся ситуации военные переговоры «теряют всякий смысл».^[29]

Наджияр писал 25 августа в Париж: «Действительно, как можно было надеяться получить обязательства СССР против Германии… если поляки и румыны продолжали игнорировать русскую помощь».^[30]

26 августа военные миссии Великобритании и Франции покинули Москву.^[31]

[править] Причины провала переговоров

Повторяющаяся настойчивая постановка вопроса о «польском транзите» для советских войск и отсутствие ответа со стороны западных держав привели к свёртыванию миссии. Вместе с тем, это только одна и, скорее, технико-дипломатическая причина срыва переговоров.^[32]

Вторая причина лежит более глубоко — на момент ведения переговоров ни Москва, ни Лондон, ни Париж не прекращали обдумывать (да и реализовывать) запасные сценарии сговора с Германией. Форма сговора не так важна — «умиротворение» или «раздел сфер влияния». Важен принцип — Берлин для всех трёх столиц оставался политическим контрагентом на европейской арене, неудобным, но всё-таки контрагентом, партнёром, а не изгоем.^[33]